"London was, but is no more"

В ночь на 2 сентября 1666 года Лорду-мэру Лондона сэру Томасу Бладуорту  не спалось. Уже в начале второго часа утра его сон был прерван  сообщением о том, что в доме пекаря Томаса Фарринора, поставлявшего продукцию ко двору Его Величества, вспыхнул пожар. Маленькая оплошность – незамеченные в печи угли и близко лежавшие  сухие дрова -  и вот Лорд-мэр, проклиная все на свете, вынужден прибыть к месту происшествия и лично освидетельствовать  наличие нескольких горящих домов, вместо того, чтобы мирно почивать под балдахином.
Пожары для Лондона были обычным делом. Тесно стоявшие дома, преимущественно деревянные, солома устилавшая дворы – все это было превосходным материалом для  распространения огня. А лето 1666, впрочем как и предыдущее чумное лето 1665 года, выдалось сухим и ветренным. Король еще полгода назад, вернувшись в Лондон  после бегства от эпидемии, обратился к городским властям, предупреждая их об опасности, которую таили узкие улочки. Отцам города было дано Высочайшее разрешение сносить некоторые здания, но ничего так и не было сделано. Старожилы полагались на обычные меры предосторожности. Вот и теперь, когда констебли, вызванные для спасения людей из огня и тушения пожара, приняли решение снести соседние дома, их владельцы пришли в ярость и только решение Лорда мэра могло изменить ситуацию. Но тот, взирая на появившиеся на улицах водяные насосы,  недовольно бурчал о том, что его вызвали совершенно напрасно, ибо для того , чтобы потушить этот пожарчик , было бы достаточно попросить любую даму просто пописать.

Томас Бладуорт был не единственный кому не спалось в эту ночь. Около трех часов ночи горничная Сэмуэля Пеписа разбудила своих хозяев:
«Несколько наших горничных засиделись поздно ночью, делая последние приготовления к нашему празднеству. Джейн разбудила нас около трех часов утра, чтобы предупредить о сильном пожаре, который они видели в Сити. Я поднялся и, накинув свой халат, подошел к ее окну. Я подумал, что все происходит на той стороне Марк Лейн…и решив, что это достаточно далеко отсюда вернулся в кровать. Спать….
Однако, вскоре Джейн вновь прибежала сообщить, что слышала о том, как  более 300 домов этой ночью сгорело дотла, и что теперь пожар бушует на Фиш стрит за Лондонским мостом. Я привел себя в порядок и  отправился к Тауэру, откуда, забравшись на одно из самых высоких мест, я увидел здания в огне прямо за мостом…в бесконечном огне  по обе стороны от моста.
Мое сердце наполнилось тревогой и я пошел к коменданту Тауэра, который сообщил мне, что пожар начался рано утром в королевской пекарне в Пуддинг лейн».

Огонь двигался с чудовищной скоростью вдоль Темз-стрит, Фиш-стрит-Хилл и по Ломбард-стрит, достиг здания Королевской биржи и, несмотря на все усилия не дать  пожару распространиться на юг, большая часть ветхих строений у Лондонского моста была уничтожена.
Вскоре из строя вышел самый большой насос, и Джону Ивлину оставалось лишь с ужасом наблюдать, как пламя пожирает  все на своем пути:
«Я дошел до места, с которого увидел как пожар, продолжавшийся всю ночь (если я могу назвать ночью время светлое как день, когда на 10 миль вокруг открывается ужасная картина), словно сговорившийся с жестоким Восточным ветром и сухой погодой, бушевал в  южной части города от  Cheape  до Темзы и далее вдоль Корнхилл (здесь огонь двигался против ветра так же как и вперед), Тауэр-стрит, Fen-church-streete, Gracious Streete вплоть до Bainard Castle, где охватил Церковь Святого Петра, над которой так трудился Scaffalds.
Огонь был настолько всеобъемлющ, а люди настолько растерянны, что вначале (я не знаю отчего, отчаяние ли это или судьба) они и не пытались тушить пожар. Ничего не видя, ничего не слыша, они стенали,  причитали и метались как обезумевшие звери, даже не думая спасти свое имущество
Это странное оцепенение позволило огню крушить все на своем пути:  церкви, биржу, больницы, памятники, скульптуры, хищно перекидываясь со здания на здание, с улицы на улицу на гигантские расстояния, так как раскаленный воздух и скопившиеся материалы только раздували пожар, невероятным образом пожиравший все вокруг.
Мы видели Темзу заполненную барками и лодками со скарбом людей, имевших мужество попытаться его спасти.  А также повозки, увозившие прочь беглецов,  растянулись на многие мили вокруг….»


St. Paul's Cathedral in flames. Oil painting by anonymous artist

Вскоре огонь добрался и до хребта Лондонского моста и здания, расположенные на нем, вспыхнули.
Конечно, следовало бы, создавая пустое пространство срочно сносить дома, тогда огню просто нечем было бы поживиться. Но городские власти бездействовали. Лорд-мэр и Городская корпорация прекрасно понимали, что в таком случае все бремя расходов необходимых для строительства  нового жилья ляжет на них и только король может освободить их от ответственности.
Несколько джентльменов, среди которых был и Сэмуэль Пепис, отплыли на лодке от стен Тауэра в сторону Пуддинг лэйн. Туда, где зародился кошмар этой ночи.

"Каждый пытаясь  спасти свое имущество, бросал его в воду или грузил на баржи, которые все же приостановили свою работу. Бедные люди – они оставались в своих домах, пока огонь не прогонял их прочь, тогда они кидались в лодки или карабкались от одной береговой лестницы к другой. А выше, несчастные голуби, которых я сумел различить, не желая покидать дома, кружили вокруг окон и балконов, покуда некоторые из них не падали вниз с опаленными крыльями. …. Я направился в Уайтхолл (вместе с теми джентльменами, которые отплыли со мной от Тауэра, чтобы рассмотреть огонь), где поднялся в королевскую келью в Часовне, в которой уже находилось много людей, пришедших, как и я, доложить тревожные вести Королю. Меня пригласили войти и я поведал Королю и герцогу Йорк обо всем, что мне довелось увидеть, что если Его Величество не прикажет срочно сносить дома, то ничто не сможет остановить огонь. Король и герцог были очень обеспокоены и я получил приказ немедленно отправиться к Лорд-мэру и передать королевское распоряжение не щадить зданий и сносить каждый дом, который стоит на пути огня.  Герцог Йорк также велел мне передать Лорд-мэру, что если для работ понадобится еще больше солдат, то они будут предоставлены...
Здесь я встретил капитана Кока и он предоставил мне карету…. Лорд-мэра я увидел на
Canningstreet. Он был совершенно вымотан, с развязанным шейным платком… а ответ на сообщение от Короля он заплакал  как слабеющая женщина: «Господи! Что я могу сделать? Я изнурен и люде не повинуются мне. Я уже снес здания, но огонь двигается быстрее, чем мы работаем.»."
К этому времени огонь уже распространился на запад, в сторону ратуши и   собора Святого Павла, превращая все на своем пути в груду булыжников.
Сам король вел себя с образцовым хладнокровием и решительностью. Он отправился  на королевском баркасе из Уайтхолла в Квинтхит, чтобы лично оценить масштабы катастрофы. Убедившись, что кроме него  с ситуацией справиться некому, Чарлз с риском для жизни принялся убеждать людей сносить дома. При Тайном Совете был сформирован специальный комитет во главе с герцогом Йоркским. Комитет распорядился установить пожарные посты и выплатить пособия тем, кто будет на них дежурить. Чарлз послал отряд личной гвардии на помощь спасателям, разбирающим завалы на Флит-стрит, где сгорели деревянные верфи. Из соседних графств были вызваны на борьбу с неутихающим пожаром специально подготовленные отряды. Меж тем из огненного ада валили толпы обезумевших от ужаса людей, захватив с собой все, что  было можно унести в руках. Многие устремлялись в район Мердфилз и Спайтылфилдз, где был разбит палаточный городок и десятки тысяч измученных людей валялись на земле, « как стадо животных». Им выдавали галеты, и, как выяснилось, совершенно несъедобные.
Огонь бушевал по-прежнему.. Полыхала Чип-стрит. От огромных конюшен осталась лишь куча золы. Пламя поглотило церковь святой Марии, расплавившиеся колокола рухнули на землю. Воздух раскалился настолько, что случались вещи ужасные и совершенно непредвиденные. По городу катились гигантские огненные шары, поглощая воздух, создавая  вакуум столь значительный, что рушились, словно под напором неведомой силы, шпили и древние стены. Казалось, наступил Судный день и на землю обрушился гнев Божий – в наказание, как кое-кто повторял, за грехи двора. Но король продолжал показывать пример мужества. С лицом, почерневшим от сажи, в одежде, пропитавшейся потом и влагой, он разъезжал по столице, превратившейся в руины. С плеча у него свисала сумка с сотней гиней, которыми он поощрял не сдающихся в борьбе с всесильным противником. При необходимости Чарлз соскакивал с лошади и вставал, по словам одного свидетеля, «как простой рабочий» в цепочку, по которой передавались ведра с водой. Велено было молиться и соблюдать пост, но никакие призывы к небесам не могли остановить огонь, добравшийся до собора Святого Павла и набросившийся с новой яростью на балки и перекрытия. Через некоторое время крыша рухнула, и расплавленный свинец хлынул в сторону Лайдгейт-Хилл.

Detail of painting from 1666 of the Great Fire of London by an unknown artist,

«О, горькое, роковое зрелище, коего мир не видел с момента основания! Ничто не сможет сравниться с этим всепоглощающим пожаром! Небо, полыхающее как нутро горящей печи, и этот свет освещал все на 40 миль вокруг в течение многих ночей! Не дай Бог моим глазам еще когда-либо увидеть подобное:  10 тысяч зданий охваченные единым пламенем, крики и грохот, падение башен, обрушение церквей в страшном буране и раскаленном воздухе который не позволял приблизится, чтобы помешать огню вершить свое дело. Черные облака дыма затянули все на 50 миль вокруг.
Итак, я покинул этот полуденный пожар подобный падению Содома или же Последнему Дню. В моих мыслях настойчиво звучал отрывок: «non enim hic habemus stabilem civitatum: руины, похожие на изображения Трои. Лондон был, но его больше нет!»
6 сентября пожар наконец обессилел, и пришла пора подсчитывать потери. Занялись этим два специально назначенных инспектора, и отчет они предоставили ужасающий. Лишь 67 акров из 450, на которых расположился Лондон, оставались нетронутыми огнем. Сгорело более 13 тысяч домов, от 89 церквей остались лишь груды камней, от 44 конюшен со всей из роскошью – зола. Рухнули 4-ре моста. Более 100 тысяч горожан ожидала голодная и бездомная зима. Один из крупнейших средневековых городов Евпропы лежал в руинах, и, чтобы отстроить его заново, требовалось не менее 10 миллионов фунтов.
К восстановлению города Чарлз отнесся со всей серьезностью и уже через несколько недель работа над строительством нового Лондона закипела. Но город настолько изменился, что вернувшийся   с войны в  1667 году  Лорд Рочестер врядли мог отыскать памятные места.

В тексте использованы записи из дневников Джона Ивлина и Сэмуэля Пеписа, а также, отрывки из книги С. Кута "Августейший мастер выживания".